Уважаемый председатель Национального Собрания,
Уважаемые вице-спикеры,
Уважаемые депутаты Национального Собрания,
Уважаемые министры,
Дорогие ученики ереванской школы номер 198,
Дорогие соотечественники,

Спасибо за заинтересованное обсуждение. Думаю, состоявшаяся в этом зале и за пределами этого зала дискуссия очень важна.

Я хотел бы затронуть некоторые реакции после моего вчерашнего выступления. В первую очередь должен затронуть реакцию Сержа Саргсяна, потому что это дает ответ на очень фундаментальный и важный вопрос. Вчера в этом зале я представил цепь событий, произошедших в 1998-2018 годах, и не случайно Серж Саргсян из тех 3-х или я не знаю сколько часов обсуждения упомянул только об одном эпизоде, сказав, что он никогда не вел переговоров о поэтапном урегулировании карабахского вопроса, я могу даже процитировать: “О поэтапном и пакетном вариантах я несколько раз говорил публично, также обстоятельно объяснил, что пакетный вариант не может быть воплощен в жизнь за один день или за один час, а однозначно должен решаться этапами”.

Т.е. по сути, я думаю, что на этом обсуждение на эту тему заканчивается, но я хочу обратить ваше внимание на один факт: почему Серж Саргсян отреагировал только на этот эпизод? Потому что разъяснение именно этого эпизода решается один-единственный принципиальный вопрос: смена власти в 1998 году была не ради какого-либо статуса Карабаха, не ради спасения Карабаха от чего-то, а ради захвата власти.

Именно поэтому он остановился только на этом эпизоде, потому что только разъяснение этого эпизода, без подробностей, подчеркивает, что 20-летняя история имела совсем иной контекст. Очень важно констатировать это сегодня. И вовсе не случайно, что после войны 2020 года Серж Саргсян, коснувшись 2018 года, говорит, что в то время, дважды побывав на посту президента, он хотел остаться на посту премьер-министра ради карабахского вопроса. Вы понимаете: легитимность всего – это карабахский вопрос?

Но сам он забывает, что с этой трибуны объявил, что остался на посту, чтобы решить карабахский вопрос. Как он должен был решить карабахский вопрос, если 17 апреля 2018 года с этой трибуны сказал, что переговоры зашли в тупик, оптимизма не внушают, и ожидания Азербайджана от переговорного процесса нереалистичны и неприемлемы для нас? Он пошел бы и принял бы нереалистичные требования Азербайджана?

Затем с этой же трибуны он говорил, что еще долгое время не стоит надеяться, что Азербайджан не попытается решить карабахский вопрос военным путем. Это и есть ответ на вопрос, кто на самом деле является автором войны или, так сказать, кто является автором военной ситуации - наше правительство или не наше правительство? Когда я говорил, что да, войну можно было предотвратить ... это жанр, который называется гротеск. Я говорю, что войну можно было предотвратить, выполнив те нереалистичные, неприемлемые требования, о которых говорил Серж Саргсян. Посмотрите внимательно, о чем мой текст.

Но вернемся к поэтапно-пакетной логике. Вчера депутат Мария Карапетян рассказала, что означал поэтапный вариант еще в 1997 году. Еще в 1997 году планировалось разделить вопрос на части: сначала карабахский вопрос, затем мирное соглашение. То же самое было и в 2018 году, и в 2016 году. В этом пакете очень четко написано, что эти исходные принципы согласовываются, а потом начинаются переговоры между правительствами, и очень важный нюанс - с участием представителей Нагорного Карабаха. Сейчас мы скажем, какая хорошая вещь - с участием представителей Нагорного Карабаха. И вот здесь под представителями Нагорного Карабаха подразумевались армяне Нагорного Карабаха и азербайджанцы Нагорного Карабаха.

И вот тут, по этому предложению об урегулировании азербайджанцы Нагорного Карабаха должны были сесть за стол переговоров, и никакого урегулирования не было бы, пока не был бы решен вопрос, пока не был бы решен вопрос Шуши, который лежит на столе с 1996 года. Серж Саргсян собирался сдавать Шуши? Если бы не сдал, началась бы война. И не только Шуши, но и часть Карабаха. Я не говорю о территориях [7 районах - ред.].

Сказки рассказывают: Лачинский коридор должен был быть таким, Лачинский коридор должен был быть эдаким. Ни в одном переговорном документе нет ничего о ширине Лачинского коридора. Этот вопрос должен был быть обсужден позже. И к этому поэтапному добавился еще один этап: статус Нагорного Карабаха или текущий статус Нагорного Карабаха должен был решаться на заседании Совета Безопасности ООН. А сегодня нам говорят, что Карабах сдают, или сдали, или хотят сдать.

Если бы мы хотели сдать Карабах, мы просто довели бы до конца переговорную логику, оставленную Сержем Саргсяном, тем самым сдали бы Карабах, потому что даже если бы должен был состояться референдум, то этот референдум должен был бы состояться в согласованные между сторонами сроки. Я говорил об этих деталях, сейчас не хочу говорить более подробно. Азербайджан очень четко говорил, что по крайней мере в ближайшие 50 лет референдума не будет: пусть азербайджанцы вернутся в Карабах, проживут 50 лет вместе, бок о бок, азербайджанские населенные пункты будут заселены, а через 50 лет, 100 лет посмотрим. Ни на какие другие условия они не были согласны. Нам говорят, что мы сдали Шуши. Нет, война была за Шуши.

Говорят: пусть остановили бы войну? А что? Мы не думали об остановке войны? Или: пусть предотвратили бы войну. А мы не думали о предотвращении? Остановить или предотвратить войну без Шуши было невозможно, просто невозможно. Я уже несколько раз говорил об этом, и наши павшие парни - вечная им слава - они боролись за это право. Они боролись за возможность не сдавать Карабах. И мои слова именно о несдаче Карабаха, уважаемые коллеги. Будьте внимательны: о несдаче, потому что если мы пойдем другим путем, мы сдадим Карабах. Случай с Парухом вам в качестве примера. Хватит врать друг другу.

Со вчерашнего дня много обсуждается то, что я сказал и что значила моя вчерашняя речь. Я тоже думал о своем вчерашнем выступлении, и, извините, что я должен сам давать оценку своему выступлению, но, да, у меня есть четкая оценка моего вчерашнего выступления.

Этим выступлением мы открыли пространство для Республики Армения и для Арцаха, потому что в течение всего переговорного процесса предыдущего периода Армения и Арцах были лишены политического и дипломатического пространства. Мы открываем путь для Армении и Арцаха. Мы открываем путь для Армении и Арцаха к сохранению своей государственности. Потому что звучат экзотические мысли, и эти мысли звучали как угроза, что если этого не произойдет, того не произойдет и т. д., мы изгоним карабахцев из Карабаха или народ покинет Карабах.

Создается впечатление, что есть люди, мечтающие о том, чтобы народ как можно скорее ушел из Карабаха. Нет, мы говорим, что карабахцы не должны уходить из Карабаха, карабахцы должны жить в Карабахе, карабахцы должны иметь права, свободы, статус в Карабахе, народ Карабаха должен быть карабахцем, арцахцем, армянином. Вот о чем речь, и мы открываем это пространство. Наши мученики пали за то, чтобы открыть перспективу для Карабаха и Армении, потому что с 1998 года армяне в рамках пакетно-поэтапной логики были лишены пространства.

Мы открываем путь для того, чтобы наш народ вышел из статуса, извините за фразу, агнца для заклания. Давайте, в конце концов, разберемся, почему произошла эта война, и почему войны не было до 2016 года? Не мы решали, будет война или нет, мы ничего не решали.

Я стою сегодня у этой трибуны и говорю: нет, Армения – суверенное государство, и мы должны вернуть нам право что-то решать. Потому что мы государство, мы не хлев какой-то. Мы государство, мы граждане, мы не агнцы для заклания, чтобы в разных местах решали, сколько и как будут нас перерезать, а сколько можно простить. Мы государство, мы нация, мы суверенны, да, мы горды, да, мы кровоточим, но у нас есть самолюбие, и мы не позволим лишить себя права решать, манипулируя нами, предлагая нам модели патриотизма: мол, вот вы должны быть патриотами так, как это выгодно нам. Мы должны быть патриотами так, как это выгодно нашим детям. Я не знаю, что им говорят, я даже не знаю, что говорят им их учителя, но я говорю им сегодня, что я не позволю, чтобы они держали наши поколения в качестве агнцев для заклания. Мы так много говорим, что нас подвергли геноциду, но неужели мы не поймем, в конце концов, глубинных причин этого, неужели мы не поймем глубинных причин?

Сколько можно играть на эмоциях жертв? Я преклоняю колени перед могилами погибших, и я сказал, почему наши мученики пали. Они пали за то, чтобы не позволить, чтобы нас веками держали как агнцев. Мы государство, мы страна, мы граждане, мы гордый народ, у нас тысячелетняя история, но свою историю мы должны писать и учить сами, а не позволять другим, чтобы за нас писали нашу историю и подносили нам эту историю.

Была озвучена очень правильная оценка: а хочет ли Азербайджан мира, или то, что мы говорим, приемлемо для Азербайджана? Это очень верные опасения, но речь идет о другом. Когда я говорю, что мы открыли перед собой пространство, что я имею в виду? Я имею в виду, что, в конце концов, мы должны выносить вопросы на повестку дня, мы должны наполнять региональную повестку содержанием. Это часть того же процесса. Хватит, чтобы нам постоянно навязывали повестку. Вы понимаете: не мы навязывали повестку? Почему и сколько земель мы сохранили? Сохранили земель потому и настолько, насколько это было выгодно многим! Давайте как можно лучше поймем это! Сейчас Страстная Седмица и Библия говорит: вы будете слушать и слушать, но не поймете, будете смотреть и смотреть, но не увидите. Хватит, мы долго смотрели, давайте увидим, мы долго слушали, дайте поймем.

Потому что сейчас мы говорим не о текущих вещах, мы говорим о том, быть Армении и Арцаху или не быть. Армения и Арцах - кстати, это очень важно - это не просто участки земли, потому что все принадлежавшие Армении ранее участки земли сегодня существуют на планете. Армения – это люди, это статус, это государство, это субъект международных правоотношений. И это то, чего мы хотим. И, да, вокруг нас много агрессии, и эта агрессия не только там, где мы ее видим, эта агрессия есть во многих других местах. Что делать с этой агрессией, как управлять этой агрессией? Эту агрессию нужно контролировать, другого пути нет.

И я очень рад, что у нас состоялась такая дискуссия. Был поднят очень важный вопрос: говорят, верните срочников, возьмите контрактников. Извините, а если начнется война, эти срочники, все должны отправиться на передовую. Мы не хотим возвращать срочников, отправлять контрактников, потом возвращать контрактников, мы хотим всех вернуть, потому что мы хотим иметь границу и пограничников.

Уважаемый народ, сегодня говорят, что мы обеспечили мир. Пока на границе стоят солдаты, это не мир. Мир – это когда на границе стоит пограничник, а вопросы решаются через пограничные заставы, а не позиции, фортификации, высоты. У нас было около 1000 потерь в так называемый мирный период, часть из них - в небоевых условиях. Это не мир.

В целом, это то, что я хотел сказать. Хочу поблагодарить за дискуссию, она была очень важной. По большому счету, надо сказать, что этот контент, который я представил, сформировался в результате наших многочисленных дискуссий, обсуждений, бесед. Было много разговоров об этом выступлении, и сейчас неуместно манипулируют именами наших жертв, наших мучеников. Я хочу закончить выступление, обсуждение этого вопроса минутой молчания в память о наших мучениках, выразить наше почтение их памяти, потому что предлагаемая нами повестка дня является самым важным способом почтить их память, отдать должное их жертве.

Спасибо.